График работы
Понедельник с 9.00 до 17.00
Вторник с 9.00 до 17.00
Среда с 9.00 до 17.00
Четверг с 9.00 до 17.00
Пятница с 9.00 до 16.00
Суббота выходной
Воскресенье выходной
Книжный интернет магазин Умник и К обзор Диктатура рынка против «Педагогики сотрудничества»
23.03.2011
«Услуги исчезают в самый момент их оказания».
А.Смит
На языке образовательных услуг сегодня разговаривают даже президенты и министры, на нем издаются высшие указы и законы государства. Как-то незаметно и естественно «услуга» стала частью нашей повседневной речи, школьной жизни, более того – чуть ли не главным измерителем результативности всего и вся в образовании. Зайди в любую школу, всюду на самом видном месте в аккуратной рамочке висит «Лицензия на право оказания ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ УСЛУГ».
Сфера знаний в интересном положении Странно другое: многие педагоги держат себя так, как будто это даже и не их касается в первую очередь. «Я, например, учу детей, воспитываю их, веду уроки, хожу с ребятишками в походы. А «услуги» – это, простите, что-то из совсем другого словаря, который я категорически не понимаю и не одобряю», – вежливо «подрезала» меня на днях знакомая преподавательница школьной истории. Увы. Новый экономический тезаурус, пора это признать, больно царапает нежное сердце педагога, зачастую вызывает вовсе не восторг, а уж скорее оторопь среди «столпов общественного благоденствия» и «инженеров детских душ» (так поэтично говорили об учителях в теперь уже далекие дорыночные времена). Кстати, несколько дней назад в Москве, Санкт-Петербурге, Барнауле, ряде других крупнейших городов Сибири, Дальнего Востока как раз проходили митинги учителей под лозунгами «Знание – не товар!», «Долой рыночный экстремизм!» и, разумеется (ну как без этого), «Андрея Фурсенко – в отставку!»… Споры кипят и на страницах весьма уважаемых педагогических изданий. «Россию продолжают потрясать крайности. Великое дело обучения и воспитания детей стало называться «образовательными услугами»… Гримасы рынка!», – с грустью констатирует известный педагог, народный учитель СССР. Ему вторит не менее видный коллега, политик и школьный директор, пользующийся вполне заслуженной репутацией педагогического либерала: «По культурной традиции, закрепленной в конституциях и законах всех развитых государств, образование относится к «общим благам», public goods, и, неся в себе меньшие или большие рыночные элементы, по своей сути и организации не может полностью подпадать под схемы и законы рынка». То есть, переводя на более понятный язык, образование обречено навсегда оставаться «немножко беременным» (рынком)? Не отстают от практиков и академики из РАО. «Логика сферы услуг: сколько дашь, столько и получишь, противопоказана образовательному учреждению, поскольку сводится к опасной логике обмена, а не сотрудничества», – читаем (в связи с очередным юбилеем легендарной «Педагогики сотрудничества») в одном из солидных журналов Минобрнауки РФ. Стоп, а вот это уже что-то новенькое. Верить ли глазам? Смотрите, теоретики столкнули два понятия: «сотрудничество» и «обмен». Дивное диво! Будто и не ведают, что без активного обмена (знаниями, навыками, личным опытом, плодами размышлений и трудов, поступками, ошибками, да чем угодно)нет и не будет никогда свободного совместного труда, общения, сотрудничества и сотворчества в учебных классах. Ибо детям, отлученным от «опасной логики обмена» (то есть, по сути, отстраненным от нормального саморазвития и личностного роста), остается лишь покорно впитывать набор всеобще обязательных, дежурных и непогрешимых истин. Что же все это значит? И к чему нас приведет? Снова работает гигантская фабрика по производству среднего ученика; стало быть, тиражирующая социальных роботов, приспособленцев, лицедеев всех мастей. Против чего, естественно, и возражают современные адепты «Педагогики сотрудничества», совершенно справедливо полагая (но уже на следующей странице), что «гражданское общество не может состоять из конформистов или социальных адаптантов». Верно! Как и то, что именно сотрудничество, отказываясь от дрессуры, «порождает личность, ценностные установки и мотивы ее действий», «моральные нормы кооперации» и т.д. и все такое прочее. Сильная мысль. Но снова требующая оговорки: порождает лишь в том случае, если дрессуре противопоставлена модель свободного общения-обмена как со сверстниками и партнерами по общему проекту, так и со старшими наставниками – ну куда без этого? Только назад, в классно-урочный общепит «дисциплинированного потребления» (И. Иллич), работающий по заветам нашего педагогического «Ильича» – Яна Коменского, изобретателя классно-урочной школы. Родоначальник экономики был педагогом? «Дай мне то, что мне нужно, и ты получишь то, что необходимо тебе… Именно таким путем мы получаем друг от друга преимущественную часть услуг, в которых мы нуждаемся». Это цитата, как вы догадались, из Адама Смита – величайшего экономиста, мощного философа и… совершенно замечательного педагога. Удивились? Но тут нет ошибки: именно читая лекции студентам университета в Глазго, а затем и в Эдинбурге, Адам Смит трудился параллельно над своими знаменитыми шедеврами. Из этих лекций, собственно, во многом и сложился фундаментальный трактат «Теория нравственных чувств» (1759), а затем и пятитомное «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776) – книга, о которой все слышали, но почти никто не читал. А ведь для Смита рыночная экономика была только одним из изучавшихся им направлений человеческой КУЛЬТУРЫ (наравне с естественным правом, историей, моральной философией, риторикой, литературой и т.д.). Именно культуры – понимаете? Увы, теперь все изменилось с точностью до наоборот. Рынок для большинства из нас сегодняшних – это скорее уж синоним бездуховности, нечто из цикла «на потребу дня» и «дашь на дашь». Куда деваться: коренная ломка ценностей. И тем не менее. Профессор философии этики (это принципиально важно!), заведующий одноименной кафедрой, а позже ректор университета в Глазго Адам Смит практически всю жизнь доказывал, что «каждый человек живет (именно так: живет! – Авт.) обменом». Без него, иначе говоря, и жизни нет. В этом взаимовыгодном обмене, надо полагать, и заключается служение людей друг другу, равнозначное сотрудничеству. (Неслучайно у «услуги» и «служения» один и тот же корень, даже в русском языке.) – Что же, допустим, – могут возразить противники «опасной логики обмена» в сфере просвещения. – Только не забывайте, что образование – это особый институт культуры, социальный лифт, дорога вверх. Не стоит, понимаете ли, путать эту тонкую субстанцию с более грубыми товарно-денежными отношениями… Снова цитата: «Ян Амос Коменский подарил нам урок как авторитарную форму общения по схеме – один вещает, другой внемлет. Следовательно, в своей классической форме урок – это не что иное, как манипуляция сознанием», – пишет один из авторов «Народного образования» (№ 5, 2008 г.). Иначе говоря, классический урок – это всегда использование человека человеком в своих целях, что и называется манипуляцией. Это обман, а не обмен. Здесь взрослые и дети «не сотрудничают, а противостоят друг другу», как писали сами авторы новаторского манифеста «Педагогика сотрудничества» (октябрь 1986 г.). Вот почему анахроничный, откровенно манипулятивный, зарежимленный урок Яна Коменского просто обязан стать чем-то другим, сегодня, триста с лишним лет спустя после премьеры «Великой Дидактики» вышеназванного господина. Выбор – это состояние, а не одноразовый акт Подумаем. Согласно Смиту и законам рынка, потребитель должен управлять производителем (вспомним хрестоматийное: «спрос управляет предложением»). Отсюда: спрос ученика на этом рынке, собственно, и должен (в идеале) диктовать учителю ассортимент и «упаковку» предлагаемых услуг. Как это было, скажем, в Древней Греции. Только вообразите: дети посещают классы не по обязательному расписанию, а по своему свободному хотению и разумению. Учителя – возьмем в пример, опять же, Древнюю Элладу – энергично конкурируют за них друг с другом. Представляете? Мороз по коже. Впрочем, не надо сильно волноваться, ведь само собой предполагается, что в связке с «ходячим ребенком» плотно работает служба педагогической поддержки. Без такой страховки предпочтения подростка могут оказаться не на высоте – поверхностными, однобокими, идущими в разрез с наказами родителей. Убедительности ради привожу короткую цитату из классической работы Шарля Летурно «Эволюция воспитания у различных человеческих рас». Итак, оказывается, еще в Древней Греции «образование было предоставлено инициативе семей и конкуренции учителей… Учителя подвергались всем случайностям спроса и предложения. Школу мог открывать всякий, кто считал себя способным к этому… В цветущее время республики свобода преподавания сделалась даже абсолютной». Ученик в Афинах должен был переменить школу по крайней мере раз в день: следовательно, учителя действительно сражались, конкурировали за их души. И, наконец, самое главное: «Двойственный опыт Спарты и Афин говорит в пользу школьной свободы (то есть Афин), – пишет Летурно. – Никто не может отрицать, что эта свобода (ограниченная со стороны государства лишь надзором за нравами) дала блестящие результаты», сделала Древнюю Грецию «интеллектуальной кормилицей мира»… – Это невозможно! Опомнитесь, мы и так стали великой парикмахерской по образованию! – говорят одни (ну, например, Ирина Хакамада). – Это уже проверено в экспериментах, в школах Москвы, Казани, Екатеринбурга: результаты самые оптимистичные, – спокойно реагируют другие. – Как бы то ни было, ребенок, ученик не в силах оценить полезность предлагаемых ему отдельных занятий, а тем более всего ассортимента школьных знаний, – возражают третьи. Но ведь и государство, откровенно говоря, не может это оценить – все его экспертизы и мерки, включая ЕГЭ, хромают на обе ноги. С другой стороны, трудно не согласиться с М.А. Балабаном, автором идеи «Школа открытых студий» (1992 г.), утверждавшим: «Педагогика сотрудничества возможна только при полной, неотъемлемой свободе выбора учеником себе этих самых сотрудников. Иначе все опять пойдет по списку, строем, в затылок, а не по случайному желанию заказчика». Так кто же прав? Что скажете, читатель? Автор: Антон Зверев
Автор: обзор подготовил менеджер магазина книг Бадулина И.О
