График работы
Понедельник с 9.00 до 17.00
Вторник с 9.00 до 17.00
Среда с 9.00 до 17.00
Четверг с 9.00 до 17.00
Пятница с 9.00 до 16.00
Суббота выходной
Воскресенье выходной
Книжный интернет магазин Умник и К обзор Трудно быть учителем
19.09.2011
Еще толком не начавшись, путинский проект модернизации региональных систем образования демонстрирует впечатляющие результаты. В текущем месяце – сентябре 2011 года – в 44 субъектах Федерации средняя зарплата учителей сравнялась, как и было обещано, со средней зарплатой по региональной экономике. В оставшихся 38 субъектах учительские зарплаты выросли на 30%, приблизившись к заветным показателям. В связи с путинским проектом стало хорошим тоном вспоминать о первом указе Бориса Ельцина в бытность президентом РСФСР – в июле 2011 года этому указу как раз исполнилось 20 лет. Тогда преподавателям вузов была обещана зарплата, в 2 раза превышающая среднюю по промышленности, учителям и другим педагогическим работникам – не ниже средней по промышленности, учебно-вспомогательному и обслуживающему персоналу – не ниже средней зарплаты аналогичных работников промышленности. Однако говорить о схожести подходов все-таки излишне. Во-первых, путинский проект касается только учителей – ожидания всех остальных работников образования, с чисто формальной точки зрения, неоправданны. Во-вторых, если в первом указе за основу брались федеральные показатели, то теперь, в эпоху четкого разграничения полномочий, учительские зарплаты «привязаны» к экономике конкретных регионов. Что касается различий между «средней по экономике» и «средней по промышленности», которые бойко обсуждаются на учительских интернет-форумах (дескать, по промышленности – больше, чем по экономике, нас снова обманули!), то, даже не будучи экономистом, нетрудно возразить, что в отличие от советского периода показатели российской промышленности для общества мало актуальны. Много там платят или мало, не суть важно – так или иначе, индустриальная экономика стала достоянием истории. Не говоря уже о том, что указ первого президента России вошел в историю как пример щедрого, но так и не выполненного обещания. «Учитель! Выше нет в стране постов» Недавно на круглом столе, посвященном развитию образования в Москве, директор ФИРО Александр Асмолов, говоря о проблемах экономики образования, вспомнил те времена, когда слово «учитель» приравнивалось к слову «Бог», а роль экономиста выполнял мытарь Левий Матвей – в булгаковской интерпретации, малосимпатичный персонаж, ходивший за Иешуа и неправильно толковавший его речи. В культуре, где учитель – гуру, где перед его именем преклоняются, образование, по выражению Асмолова, «избыточно по отношению к запросам рынка», а экономические проблемы – это вообще из какой-то другой области, не имеющей отношения к божественному. Учитель, как и подобает Богу, не должен беспокоиться о зарплате – она по определению должна быть избыточной. И как тут не вспомнить ленинское обещание поднять учителя на такую высоту, на которой он никогда не стоял в буржуазном обществе. Веками и в обществе, и в массовой культуре формировались традиции уважения к учителю. В советские годы он пусть и не был вознесен до небес, но функции гуру исправно выполнял – в общественном сознании доминировал именно такой образ. Директор «Просвещения» Александр Кондаков вспоминал, как после окончания института, работая учителем в школе в Архангельской области, он гулял со своими учениками по селу, и шедший навстречу старик поклонился ему в пояс. Из той же серии – киношный образ Нестора Петровича, пользовавшегося неподдельным уважением своих учеников-переростков. И это отнюдь не артефакты – ни сравнительно низкая зарплата (средняя по промышленности была явно выше), ни юный возраст, как в двух описанных случаях, не меняли ситуацию. Несмотря на массовость профессии и усиливавшийся еще в советские годы негативный отбор (как правило, самые слабые абитуриенты шли в педвузы, а самые слабые их выпускники – в школы), учитель в глазах общества оставался почти что Богом, эксклюзивным носителем сокровенного знания. В постсоветской России престиж профессии стал неуклонно снижаться, и о повсеместном уважении к учителям, увы, говорить не приходится, сколько бы ни подчеркивали их избранность представители высшей власти. Но сами работники образования верят в эту избранность (будем откровенны, не без оснований) – отсюда массовые и надрывные протесты против каких-либо реформ экономического толка и даже против экономической терминологии, включая подмеченное Владимиром Путиным неприятие самого термина «образовательная услуга». Наступить на интересы Не стоит утверждать, что в постсоветском обществе была организована последовательная и циничная травля учительства. Исключительная нищета учительского сословия «мрачных 90-х» в сравнении с остальными гражданами новой России – отчасти миф. Те, кто работал в промышленности, в те годы остались если не без работы, то уж точно без зарплаты, в лучшем случае с ними расплачивались натурой – от макарон до велосипедных втулок, а учителя, пусть с задержками, получали какие-то наличные деньги. Ситуации, когда на мизерную учительскую зарплату вкупе со столь же мизерной пенсией сводили концы с концами целые семьи, в депрессивных регионах встречались сплошь и рядом. При этом возможности зарабатывать достойно у учителей не было практически повсеместно. 2000-е годы прошли в поиске таких моделей оплаты труда, которые, в условиях регулярного повышения, позволяли бы максимально увеличить дельту в учительских зарплатах в пределах каждого региона: лучшим платить по максимуму, чтобы удержать их в школе и мотивировать работать еще лучше, худшим – по минимуму, чтобы по возможности избавить от них школу. Так что понятие средней учительской зарплаты, которое фигурирует в путинском проекте модернизации, – лишь средняя температура по больнице. У одного учителя зарплата может быть едва превышать прожиточный минимум, у другого – сильно превышать доходы менеджеров коммерческих структур. Наличие стимулирующей части в школьных фондах оплаты труда – обязательное условие выделения федеральных субсидий на региональные проекты модернизации образования – еще раз подтверждает именно такой смысл государственной политики. В предельно корректной форме ее охарактеризовал глава московского образования Исаак Калина: «Я более чем уверен, что учителей, не способных обеспечивать результат, в Москве очень мало. Учителей, которые сегодня не имеют достаточной мотивации для обеспечения результата, больше. И появление мотивации выведет их из зоны риска, они станут работать стабильно и эффективно… Отдельные учителя, очевидно, должны будут или принять решение по поводу своей дальнейшей работы, или сделать все от них зависящее, чтобы подтянуться до этих требований». Более жестко высказался на этот счет ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов в своем напутствии экспертным группам по доработке Стратегии-2020: «Мы обязаны рассматривать реакции социальных групп на те или иные решения, их социальные последствия. Например, очевидно, что реформа школы не может не наступать на интересы существующего корпуса учителей. Общество не сумеет обновить школу, оставляя неприкосновенными эти сложившиеся интересы». В промежуточной версии Стратегии-2020 – разделе, посвященном бюджетной сфере в целом, – сказано следующее: «Инструментом развития кадрового потенциала сектора государственных и муниципальных учреждений является «эффективный контракт», предусматривающий такой уровень оплаты труда, который позволит остановить «отрицательный отбор» в социально-культурной сфере, привлечет в неѐ креативных работников. При определении этого уровня требуется учитывать особенности территориальных рынков труда. В рамках эффективного контракта важно создать систему, когда тот, кто напряженно и результативно трудится, находится в лучшем положении по сравнению с менее добросовестными и эффективными работниками». «В результативности не заинтересованы» Казалось бы, несбыточная доселе мечта – средняя зарплата по экономике, пусть даже определяемая применительно к каждому региону, – наконец-то сбылась в 44 случаях из 82, а в оставшихся 38 сбудется очень скоро. Но сами работники образования в неформальном общении почему-то далеки от оптимизма. Очень многие участники дискуссий на учительских интернет-форумах требуют не просто повышения зарплат, но их повсеместного и поголовного уравнивания. «Вместо вранья о доведении зарплаты до средней по экономике – довести начисления на одну ставку до этого значения». Эта идея, высказанная на одном из форумов, пожалуй, наиболее популярна при обсуждении путинского проекта модернизации (более корректно она изложена в альтернативном проекте закона «Об образовании» Олега Смолина). Не менее популярна идея установить единые федеральные требования к размеру учительских зарплат (ее, кстати, поддерживают отнюдь не маргинальные политики, как, например, экс-министр образования Чувашии Галина Чернова и главный экономист федерального профсоюза Владимир Лившиц). Встречаются, впрочем, и совсем странные предложения – например, доплачивать каждому учителю за каждого иждивенца в семье. Один участник дискуссии так ответил на возмущенные возгласы коллег: «Удивительно, что взрослых людей не волнует физический смысл вопроса – только «Дай!» зарплаты, «Дай!» на маленькие школы, «Дай!» на развернутую программу для каждого ребенка, из которых 70 процентов потом ни одной книжки, кроме Донцовой, не прочтут. Вы же профессионалы – вы должны предлагать пути решения, а не «Дай» кричать…» 14 сентября на пресс-конференции в РИА Новости, посвященной результатам прошедшего набора в вузы, Ярослав Кузьминов и министр Андрей Фурсенко подчеркнули, что в педагогических вузах по-прежнему процветает негативный отбор – туда поступают абитуриенты с низкими баллами ЕГЭ. Однако, по их мнению, в ближайшие два-три года ситуация изменится не только из-за предстоящего сокращения бюджетного набора на педагогические направления (столько учителей, сколько «штампуют» вузы сегодня, школы принять не в состоянии), но и благодаря проекту модернизации региональных систем образования. Поняв, что в школе можно не просто работать, но и достойно зарабатывать, в педвузы потянутся талантливые абитуриенты с высокими баллами ЕГЭ и дипломами победителей олимпиад. Именно из таких людей будут получаться наиболее эффективные, заинтересованные в результатах учителя, которые вряд ли будут требовать на форумах доплат за каждого иждивенца. Будем ли мы считать их богами, сошедшими с небес на землю и снизошедших до своих учеников? Скорее всего, нет. Мы будем считать их участниками общественного договора, работниками, нанятыми государством за деньги налогоплательщиков и взявших на себя обязательство работать качественно. Как ни странно, только при таком отношении их зарплата будет действительно высокой.
Несмотря на ежегодный рост расходов на образование в 2000-е годы, среднемесячная зарплата работников этой сферы в целом по стране, по данным Росстата, в 2010 году составляла 62% от зарплаты по экономике (показатель в здравоохранении – 69%, в сфере культуры и спорта – 76%). Профессия учителя, как в той шутке 1990-х, и в 2000-х давала пожизненную гарантию от похищения с целью выкупа. Именно этим фактором – незавидным материальным положением даже в сравнении с коллегами по бюджетной сфере – проще всего объяснить не только регулярные учительские забастовки 1990-х, но и нынешнюю потрясающую активность педагогов на всевозможных оппозиционных форумах. Но, на самом деле, причины глубже.
В 2004 году социологи Московского университета провели большое исследование учительского сообщества, по результатам которого на редкость емко и очень точно был нарисован словесный портрет среднестатистического учителя: «Женщина пятидесяти лет, мало читает, в театр не ходит, едва сводит концы с концами, работу свою любит, но в результативности не заинтересована…». Последнее определение – пожалуй, ключевое: зачем увеличивать результативность, если перспектив получения достойной зарплаты нет вообще даже в том случае, если учитель талантлив и работает на износ?
Трудно быть Богом, когда ты считаешь себя таковым по определению, а окружающие в этом сомневаются. Еще труднее, когда окружающие, будь то представители власти, директор школы, ученики или их родители, заставляют тебя ежедневно подтверждать сам факт принадлежности к божественному сословию и конкурировать с себе подобными. Если подтвердил, победил в конкуренции – значит, получишь достойную зарплату, если нет – будешь жить в нищете. Таковы условия работы учителя, продиктованные обществом. Но, как ни парадоксально, любые попытки объективной или даже субъективной оценки труда, равно как и дифференциацию в оплате, основанную на результатах, значительная часть нынешних российских учителей воспринимает как личное оскорбление.
Автор: обзор подготовил менеджер магазина книг Биболетова М. З.
