График работы
Понедельник с 9.00 до 17.00
Вторник с 9.00 до 17.00
Среда с 9.00 до 17.00
Четверг с 9.00 до 17.00
Пятница с 9.00 до 16.00
Суббота выходной
Воскресенье выходной
Книжный интернет магазин Умник и К обзор Гуманитарное и социальное образование
01.03.2012
Заместитель научного руководителя Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», доктор экономических наук, профессор Лев ЛЮБИМОВ.
Cложность вопроса о гуманитарном образовании (с известной неясностью перспективы его разрешения) имеет глубочайшие корни, а несостоявшееся до сих пор разрешение — тяжелейшие последствия для вчерашней, нынешней и будущей судьбы России. Поэтому абсолютно приоритетной является необходимость разобраться с тем, что было и есть гуманитарным образованием и гуманитарными науками в нашей стране.
Гуманитарные науки изучают культуру, ее состояния и институты, духовные феномены, воплощаемые в текстах, совокупность абсолютных ценностей, созданных и создаваемых человечеством и составляющим его духовно-общественное бытие. Но гуманитарные науки одновременно являются важнейшей частью самой культуры. С латинского слово «культура» переводится как «воспитание», «образование», «возделывание». Культура — система исторически развивающихся надбиологических программ человеческой жизнедеятельности (деятельности, поведения и общения), обеспечивающих воспроизводство и изменение социальной жизни во всех ее основных проявлениях. Эти программы представлены многообразием знаний, норм, навыков, идеалов, образцов деятельности и поведения, идей, гипотез, верований, целей, ценностных ориентаций — в совокупности накапливаемый опыт, который культура хранит, транслирует и развивает («Новая философская энциклопедия», т. 2, с. 341, Л. Ионин).
Культура — объект исследования прежде всего гуманитарных и социальных наук. Эти науки, создаваемые ими знания являются содержательной основой гуманитарного и социального образования. С этими науками (как, впрочем, и с другими) России не повезло с самого начала.
Государство российское, возникшее в IX веке нашей эры, стало развиваться как многосубъектное государственное образование даже быстрее, чем это ранее происходило в европейских странах. В XI веке Киевская Русь насчитывала около 200 городов, ее называли «страной городов». Эти города были политическими субъектами, получали свои формы представительства и правовые регламенты. Они создавали свои «эмпирические универсальности» (К. Маркс) — институты рынков, конкуренции.
Увы, европоподобное развитие русского государства не развило слой «граждан», не создало условия личной субъектности — гражданственности. Города Киевской Руси разорялись не реже чем раз в поколение, что физически выбивало каждый раз нарождавшийся слой граждан, не закрепляя культуры гражданственности. В конечном счете, произошел распад государства, не выдержавшего давления Великой Степи, уход населения на северо-восток, попытка реинкарнации Руси вокруг княжеств Северо-Востока. Но уход был не совсем с «пустыми руками». XI век — десятилетия быстрого распространения христианства, пришедшего к нам из Болгарии, оказавшейся культурным посредником между Византией и Русью. Русь получила священные книги в упрощенном переводе с македонского наречия болгарского языка. Через Болгарию она получила некоторые черты византийской политической и духовной культуры: самодержавие в государственности, то есть несубъектность политического пространства; смирение, покорность, отсутствие идеи личности, но благолепие образа в православном христианстве; в духовной и политической культуре отсутствие идеи и бытия личности; церковь как орудие политической дисциплины; специфический стиль мышления и особенности социальных взаимодействий людей (коллективистская модель взаимозависимости, коллективистская субъектность — collective agency, отсутствие локализации власти в каждом индивиде).
И сегодня для значительной части населения России государство — это абстракция. Существует царь, и неважно, как он называется — царь, великий князь, император, генеральный секретарь, президент или премьер-министр. Для них государство – это система институтов, которая не значит ничего.
Европа вместе с христианством получила греко-римскую культуру: философию, литературу (мифы, трагедии, комедии, сатиру), историю, этнографию, формальную логику, физику, астрономию, геометрию, она получила римское право и римскую военную организацию. Вместе с христианской литературой на латыни вся Европа получила и единый (универсальный) язык богословского, культурного и научного общения. Lingva franca — латынь до самого конца XVIII века стала единым языком европейской науки. Возникшие в начале второго тысячелетия в европейских храмах и монастырях университеты стали синкретическим инструментом будущей всеевропейской эпохи Просвещения, инструментом интеллектуальной консолидации европейских народов и европейской христианской цивилизации.
Греческая культура принесла в Европу также культуру и идею личного участия во власти, влияния на власть (personal agency), культурную интенцию политической и иной субъектности, партиципации, воплотившуюся затем в философию и практику индивидуализма. Идея личной партиципации полностью принимала абстрактную идею государства и воплощала ее в ответственности не только перед государством, но и ЗА государство. Идея государства, в конечном счете, вытеснила идею государя, открыв путь государству граждан, идеям прав и свобод граждан-личностей. Базовый консенсус «государь — сакральность его власти — абстракция Бога» сменился затем новой моделью консенсуса в основе которого оказался ЗАКОН (субститут Бога и его заповедей) и равенство личностей перед ним.
Теперь становится более понятным, что не получила Русь вместе с христианством. Она не получила не только указанных выше наук, но даже и богословия — теологии, которая в европейских университетах постепенно «проросла» в философию, разделившись затем на естественную философию и этику (моральную философию). Из последней в дальнейшем «вылупились» и все науки об обществе (социальные науки).
Веры в благодать, строгости обряда и религиозного инстинкта для развития собственной высокой культуры и тем более науки, было трагически мало. Языковая замкнутость лишала Россию коммуникации с Европой, с ее достижениями в науке, мысли, образцах культурного творчества. Мысль молчала, молчал русский логос.
Христианство западное принесло Европе ее культуру, университеты, науку. Оно повлияло на укоренение во всей Европе социально-психологических свойств носителей греко-римской культуры. А сами эти свойства сформировали особую европейскую социокогнитивную систему (Р. Нисбетт, К. Пенг, И. Чой, А. Норензаян). Ее суть можно свести к определенному доминированию аналитической стороны мышления человека над холистическим (синтетическим) мышлением. Подобное различие типов мышления мы находим еще у И. Канта. Он считал, что аналитический тип, опирающийся на вычленение свойств объекта (analysis — расчленение, разложение), на логику и счет, создает объяснительный потенциал мышления; а синтетический тип, опирающийся на контекст, на целостное видение объекта или явления (synthesis – соединение), на интуицию, воображение, на ассоциативные процессы, создает потенциал инсайтов, знаниевых приращений.
Аналитический тип (он в большей степени присущ европейской культуре) развивается образовательными программами математики, естественных наук, логики, а синтетический (холистический) — программами гуманитарных знаний и социальных наук. Аналитический тип атрибутируется левому, а синтетический — правому полушарию человеческого мозга. Сегодня считается, что холистический тип мышления (социокогнитивная система) доминирует в восточных культурах (Китай).
Конечно, в отношении европейской культуры нельзя сказать, что она лишена или в ней ослаблен холистический тип. Европейская наука создала экономическую теорию, социологию, политологию, психологию, историю. В недрах европейской культуры выросла великая литература, многообразие философских школ, унаследовавших абстрактно-категорийный язык греческих мудрецов.
Но вернемся к России. Строгость обряда не являлась питательной средой интеллектуального развития: «…и нам пришлось расплачиваться ученичеством у Европы и петровскими реформами за нашу умственную отсталость» (С.А. Левицкий). Н.А. Бердяев не зря считал период Московского царства эпохой мракомыслия. «Ученичество» Петра I создало в России университеты, но на 700 (!) лет позже, чем в Европе. До середины XIX века отобранных для работы в университетах выпускников отправляли буквально «доучиваться» в Дерпт, в дальнейшем — в германские университеты.
Отметим важнейшее для гуманитарного образования различие между европейскими и российскими университетами: в Европе университеты, возникнув в храмах и монастырях, «сквозь» теологию, философию, ее естественнонаучное и этическое воплощение развивали и развили мощное гуманитарное и социальное знание. Российские университеты импортировали (!) и затем развивали главным образом знание, формировавшее аналитический тип мышления (математика, естественные науки, медицина). Философия то преподавалась, то запрещалась. Все гуманитарные направления «сливались» в одни и те же историко-филологические факультеты.
Нельзя, конечно, сказать, что в России не появились когорты гуманитарных и социальных мыслителей. Но они были невелики, а главное, они не внесли заметного вклада в развитие мировой гуманитарной и социальной мысли.
Важно подчеркнуть, что появлению и становлению нашей гуманитарной и социальной мысли мешала сама система русского абсолютизма, жесточайшая цензура (государственная и самоцензура), институт попечителей науки и образования, чей собственный потенциал был весьма невысок. И лишь после реформы Александра II началось ускоряющееся развитие этих наук, которое на рубеже XIX и XX века веков привело к появлению огромной плеяды мыслителей, к появлению мощных научных школ в лингвистике, изучении древних и восточных культур, истории славянства и России, религиозной философии. Увы, огромная часть этого интеллектуального потенциала была растоптана «неконкурентными слоями, пришедшими к власти в 1917 году» (С.А. Караганов).
Слабость гуманитарной и социальной мысли в России имеет глубокие исторические корни. Традиции этой мысли исторически коротки, искажались сильнейшим идеологическим давлением, либо даже перевоплощались в голую идеологию. До 1917 года искажаемое историко-литературное и весьма сильное лингвистическое гуманитарное образование было доступно сотням тысяч, но не десяткам миллионов. В ХХ веке гуманитарного и социального образования, по содержанию адекватного европейскому мейнстриму гуманитарных и социальных наук, в России не было вовсе. Не было и этих наук. Определенное исключение составляла и составляет лингвистика, не создававшая инсайтов мирового уровня, но сохранившая небольшой потенциал именно этого уровня.
Еще одним и очень важным исключением была образовательная психология, давшая миру плеяду выдающихся ученых, работы которых внесли огромный вклад в теорию научения (theory of learning) и в интеллектуальные основания деятельностной школы. Увы, этими достижениями нашей школе не дала воспользоваться советская образовательная власть, но за рубежом они обеспечили глобальный рывок в общем образовании.
В шестую Русь — Российскую Федерацию — мы вошли с населением и элитой, включая интеллектуальную, «без правого полушария». Ни население, ни элита не понимают, даже не догадываются о смыслах и значениях этих наук, многие считают их лишними, либо утилитарно неупотребимыми. Лишь немногие понимают, что без них и без должного гуманитарного образования интеллектуальный уровень населения страны остается неконкурентоспособным.
Тем более важна постановка вопроса о гуманитарном и социальном образовании. Именно в гуманитарном образовании мы видим едва ли не последний спасительный источник душеобразования и душеобустройства новых поколений, движущую силу на пути постепенной духовной консолидации общества.
Собственно гуманитарное образование давно уже сводилось у нас к изучению истории, русского языка и литературы, иностранного языка. Но каково содержание этого образования? История у нас искажалась не только после 1917 года. Она через цензуру искажалась и раньше — Татищевым, Карамзиным, Ключевским. Искажение было даже какой-то традицией. Но что еще важнее, она не содержала философского, социологического и даже экономического осмысления исторического материала. Хотя такое осмысление, причем с разных доктринальных подходов, существовало, но существовало как бы параллельно исторической науке (труды славянофилов, западников, почвенников, народников, евразийцев и другие).
То же самое с литературой. Наша литература, особенно в школе, — это во многом мифология, «размещение» литературных образов и сюжетов на идеологическом поле, начатое еще Белинским и продолженное левацкой критикой, а затем Крупской. Она не духотворящая и преподается так, чтобы дети не читали и не учились искусству чтения. Литература — это сфера духа, в которой идет поиск новых смыслов и идей, но, конечно, глазами, ушами, душой автора. Программный список обязательных к прочтению произведений содержит сегодня ненужный компромисс между тем, что отбирала еще товарищ Крупская, а до нее революционные нигилисты-критики, и наследием писателей, изгнанных революцией из России или репрессированных. «Изучение» литературы в тех же технологических и идеологически заданных параметрах к искомому ценностнообразующему результату не ведет.
Тысячелетие Россия прожила, будучи немой страной, не имея широкой языковой коммуникации с остальным миром. И сегодня она немая. Ни школа, ни вуз нормальных языковых компетенций не дают. На что мы тогда рассчитываем? В последующие десятилетия в мировой науке будет лидировать лингвистика. Не литературоведение и не филология, а фундаментальная, прикладная, компьютерная лингвистика: кодирование, декодирование, отражающие новый тип мышления и новые способы знаниевых коммуникаций. Западные философы-футорологи считают, что через 10–15 лет устойчивой перспективой развития будут обладать только те страны, в которых будет осуществляться наибольшее число переводов. Завтрашний день за коммуникациями, следствием которых становится логистика и применение знаниевых приращений.
В школе нужны социальные науки: экономика, право уже сейчас, а по мере появления учителей, способных преподавать, — социология и политология. Нужна «Россия в мире» — курс, который соответствовал бы идеям Платона о том, что молодежь надо учить «сказками». Речь не о каких-то фальсификациях. Возможно, придется о чем-то умолчать, что-то акцентировать. Хотя о Сталине и «сталинщине» умолчать нельзя. Нужно прекратить умалчивать историю о Российской империи. Эта империя радикально отличалась от английской, французской, немецкой. Она создана тем же методом завоеваний, но отличается исключительно позитивной колонизацией, которой больше нигде не было: Россия никогда ничего не «высасывала» из колонизуемых народов, а давала очень много, причем за счет русских. Она развила среди этих народов науку, искусства, образование, промышленность, включила их элиту в свою (в XVIII веке среди российских князей доля кавказских князей была выше, чем доля русских).
Похоже, Россия, единственная из стран бывшего соцлагеря, с момента своего возникновения в конце 1991 года так и не озаботилась на государственном уровне глубоким рассмотрением задач, структуры, содержания и смыслов гуманитарного образования в школах и вузах. В одной из своих предвыборных статей Путин сделал сильный акцент на гуманитарное образование, на его безальтернативность в деле воспитания гражданственности и российской идентичности. Однако вслед за этим нужно ожидать решительного поворота в развитии гуманитарных и социальных наук, в переобучении школьного педагогического корпуса, в наделении его новыми учебными материалами.
Итак, мы фиксируем слабость нашего гуманитарного образования и науки. У нас есть нелегкие проблемы с развитием социальной мысли, со слабостью абстрактного и гуманитарного мышления у населения, с формированием у молодежи грамотной речи, с восстановлением русского языка после 70 лет его искажения и калечения «товарищами».
Таковы стартовые позиции. Перед нами стоит задача возобновлять с низких стартовых позиций гуманитарное и социальное образование. Но надо понимать и то, что мы этого не сделаем, если не будут развиваться соответствующие науки. Стране необходимо гуманитарное Сколково. Это означает, что нужно срочно вкладывать ресурсы в создание гуманитарных и социальных школ мирового уровня. Для реализации новых целей и задач гуманитарного образования необходима отдельная федеральная программа, возможно, национальный проект, и команда, состоящая из людей, духовно и профессионально продвинутых.
«Государственное состояние людей есть прежде всего и главнее всего их духовное состояние… Если государство имеет полноту бытия, то только через душевно-духовное переживание и осуществление людьми его цели и его средств, его содержания и его формы» (И.А. Ильин).
Автор: Оксана Демьяненко
Автор: обзор подготовил менеджер магазина книг Бунеев Р.Н
